тих, безмолвен и пуст незнакомый мне тронный зал. господин говорит о победе с огнём в глазах. добавляет ещё: сколько раз ты меня спасал… так спаси и теперь. защити меня, мой вассал.
я молчу, но в груди моей сердце стучит: спасу. он бросает мне ласково, будто цепному псу: будь со мной, будь моим, будь острейшим моим клинком, будь вернейшей стрелой…
я киваю, а в горле ком. говорю: ваша милость, готов на любую роль.
мне твердят: он чудовище, твой дорогой король. а я думаю: пусть чудовище, лишь бы ты.
и неверным ему навсегда затыкаю рты.
он играет в войну, а я – первый его солдат. самый верный, согласный и жизнь за него отдать. если это условие, чтоб он взошёл на трон, я усыплю дорогу кусками чужих корон, проложу ему путь по раздавленным черепам, и да будет она бесконечна, сия тропа.
господин манит пальцем: иди же ко мне, слуга. я стою на коленях, припавший к его ногам, прячу кровь, пот и слёзы в подкладке его плаща и клянусь защищать его.
фыркает: защищать?
его пальцы – стальные, я – кукла в его тисках. говорит: сколько лет я такого, как ты, искал. и теперь, когда ты наконец-то нашёлся сам, пришло время творить настоящие чудеса.
чудеса – кровь и пепел, как перец и соль на вкус. я почти что уверен, такой же – у этих уст.
чудеса – восьмилетний задушенный мною принц. я убил бы десяток за этот бесценный приз: беспощадную руку, вдруг сжавшую мне плечо – столь неправильно, столь непростительно горячо. и она так крепка, так безжалостна, так тверда…
мне твердят: он чудовище.
я отвечаю: да.
но я бьюсь за него, Небеса каждый день моля:
Боже, храни короля.
